Я, Атаман. Автобиография. Часть 1

Закончилась эпоха и началась следующая. Это не страшно: эпохам свойственно меняться едва ли не каждый день, и важно лишь не оставить себя в одной из них. Память человеческая кратковременна; всё подвержено изменениям, и сложно, немыслимо сложно остаться верным своим идеалам. Несмотря ни на что, быть честным с самим собой. Веришь или нет, а я ничуть не изменился с той поры, когда решил быть не просто первым, а лучшим из лучших. Я всё так же требователен к себе, и я столь же алчущий победы. Совсем как в тот день, когда я выбрал «Барселону», а она выбрала меня. Я – твой капитан и твоё упование. Я – джентльмен удачи и твой первый атаман.

Оглянись: ты находишься в районе Барселоны, который местные жители и туристы называют историческим. Просто иди, куда глаза глядят. Смотри: видишь тот старый дом? Он, скромно спрятавшийся среди дерьвьев, словно не принадлежит этому месту, и дальний свет фонарей едва освещает его стены. ...Если подойти к первому окну и, встав на носки, осторожно заглянуть внутрь, можно увидеть парня, склонившегося над грудой бумажных листов. Он сидит в таком положении третий час и что-то пишет, пишет, высунув язык от усердия, не замечая или не желая замечать сгущающихся сумерек...

Сколько себя помню, я всегда хотел быть первым.

И, знаешь, не просто каким-то там «первым учеником в классе» или «первым парнем на деревне»: нет, мне непременно нужно быть лучшем в мире, лучшим из всех, кто когда-то топтал нашу землю каталонскую – до меня или после. Это не было стихийно появившимся желанием или, пуще того, детским капризом; это моя цель в жизни, мой девиз, моя судьба, в конце концов. И такая участь мне была уготована с самого детства.

По-другому и быть не могло.

Тот небольшой таррагонский городок, в котором я появился на свет, подобных мыслей не имел, кажется, со дня своего основания. Вообще не знаю, как меня угораздило там родиться. Уже в сознательном возрасте, каждодневно смотря на чинных и вечно неспешных таррагонцев, я представлял местом своего рождения средневековую Корсику или мятежные Карибы: там я сражался с карфагенянами и грабил каравеллы вместе с друзьями-пиратами, основывал новые города и захватывал уже существующие, неизменно капитулирующие перед натиском завоевателя… Вокруг меня шум боя, лязг холодного оружия, грохот гаубиц и дым из мушкетов, и я, джентльмен удачи, принимаю в этом непосредственное участие. А потом мы забираем трофеи поверженного врага и плывём в уединённую бухту, где храним свои сокровища: золотые кубки и драгоценные камни, ручной работы мечи и отливающие серебром доспехи, и я – капитан, всегда капитан – командую: «Принять швартовы!»... 

Только не было в тихом и благонравном Баш-Пенедесе ни пиратских судов, ни смелых греков-фокейцев. Из всех развлечений тебе дают футбольный мяч: на, мальчик, бегай, только хватит уже о своих разбойниках. Развлекись.

Ну, я и бегал. Днями напролёт бегал, пока не падал от усталости рядом с мячом. Нередко дело заканчивалось разбитыми коленками – впрочем, может ли быть иначе, когда тебе пять лет, и ноги совсем не успевают за таким огромным мячом? Я никогда не жаловался, просто не имел привычки. Любая царапина воспринималась как должное, а синяки на ногах я и считать перестал. Честно сказать, я куда больше досадовал, когда из-за хмурой погоды приходилось сидеть дома; тогда казалось, что часы ожидания идут медленнее, чем заживают коленки.

Именно тогда мы с братом, поочерёдно отталкивая старших товарищей от мяча, окончательно определились со своим предназначением. С пиратством было покончено. Конечно, мы станем футболистами – звёздами мирового класса, укротителями летящих мячей и лучшими нападающими мира. После недолгих споров была выбрана команда, которой будет уготована честь иметь таких капитанов, какими являлись мы с братом. Счастливый билет выпал «Барселоне» – самой сине-гранатовой команде страны, недавно завоевавший первый в своей истории Кубок чемпионов. Мы бредили именами лучших игроков нашего клуба, днями и ночами бегали в футболках, висевшими мешками на пятилетних пацанах, и думали только о том, что поднимать кубки в воздух скоро придётся и нам.

Тем не менее, свои первые, осторожные шаги во взрослом футболе я начинал в одиночку. Мы выступали на региональным турнире, и скауты клуба-организатора предложили «попробовать силы» уровнем повыше, чем в моём Сан-Жауме-дельс-Доменьсе. Почему-то это была не «Барса» – сейчас бы мне хотелось, чтобы этим клубом оказалась именно она, моя команда-мечта. А тогда мне следовало с чего-то начинать, и я начал с «Эспаньола».

Впрочем, тогда я думал об этом ещё по-другому. Я буквально подпрыгивал на месте от счастья, а душа пела: «Я в футболе! Я в большом футболе!» И всё вокруг казалось в диковинку – и громадные тренировочные поля с живой травой и с искусственной, и куча разных тебе тренеров, и мячей целый мешок: набивай не хочу. И настоящая форма с эмблемой на груди. И – возможность. Мой шанс.

И вцепился я тогда в него двумя руками. Каждая тренировка была для меня испытанием, каждый матч – новым вызовом; я доказывал всем вокруг, самому себе и холодной, неприступной «Барселоне», что именно мне, а не кому-нибудь ещё, уготована участь великого футболиста. Что именно я, десятилетий шкет с горящими глазами – папин бродяга, мамин симпатяга – должен выводить свою команду на поле с капитанской повязкой на руке. И я выводил, на каждый матч как на последний выводил. А один раз вывел так удачно, что меня заметил скаут того клуба, в котором я так мечтал оказаться. Меня одного заметил. И тут же предложил переехать в столицу республики.

То есть предложил не мне, конечно, а родителям: с мнением родителей юному атаману приходилось считаться. Я больше прыгал вокруг и умолял, чтобы папа с мамой не сваляли дурака и не закрыли едва приоткрывшуюся дверь в сказку перед самым носом. Я был больше чем уверен, что настоящая жизнь начнётся для меня только там, в легендарной Ла Масии, и ради этого стоило поступиться всем, что у меня было.

Не только разбитыми коленками.

И уж тем более – местом в составе «Эспаньола».

Мне повезло: родители мои, хоть и спорили между собой, и кричали, а один раз едва серьёзно не поругались – а первый серьёзный трансфер в моей жизни одобрили. А второго мне не было и нужно. И вот год спустя история повторяется: колоссальная база, мячи, зелёный газон и новые партнёры. Но – уровень уже другой. Это чувствуется во всём, кажется, какой-то другой запах витает в воздухе, и ты можешь вобрать его полной грудью: то запах победы, твёрдого ощущения того, что ты – в игре, которая к тому же идёт по твоим правилам. То же нам втолковывали на каждой тренировке: не ты подстраиваешься под соперника, нет, пускай он подстраиваешься под тебя, если сможет. Как это сделать?.. Бери мяч, становись в квадрат. Сейчас научим.

Кто думает, что в Ла Масии было куда легче и вольготней, чем у тех же попугаев или в моём городишке, где ровного места для игры не всегда найдешь – тот пускай сжуёт свой язык. Ни черта не было мне легче. Бороться приходилось буквально за всё, каждый день и при любых обстоятельствах. Мы вкалывали на тренировках до седьмого пота, а потом выходили на поле и буквально уничтожали своих соперников – 6:0, 8:0, порой счёт доходил до двузначного. Это было легче всего – обыгрывать жироны да эспаньолы; куда более трудной задачей было побеждать самое себя. Каждый день. Каждый день я должен вставать в одно время и вести себя на тренировку. Вместо маминых блинов и стакана тёплого какао на завтрак я уплетал ту же стандартную еду, что и все остальные. ...Искоса я поглядывал на тех, кто разделял со мной трапезу. Сегодня они с сосредоточенным видом поглощают пищу, а завтра на их место уже придёт кто-то другой, тот, кто оказался более достойным, чтобы носить футболку клуба. А проигравший чесал к себе домой, в Баш-Пенедес. Воистину, говорящее название...

Моей задачей было не остаться в проигравших. Не отдать место в составе какому-нибудь очередному выскочке (каковым, собственно, являлся и я сам). Не получить травму: травма практически всегда означала, что в Ла Масии ты отныне надолго не задержишься и поедешь в свой Нижний Скалистый Пенедес. С тех пор, как я прошёл категорию «Cadete», не задержавшись надолго ни в «Alevin», ни в «Infantil», партнёры на некоторых позициях успели смениться по три раза. Каждый год – новое лицо. Остался разве что долговязый крайний защитник, скромный и неразговорчивый – из такого слова клещами не вытянешь, зато бегал хорошо и в пасах был точен. Да, осталась и пара вингеров – один носился с крейсерской скоростью по своей бровке, каждый раз одним и тем же финтом убирал защитника и влетал на реактивной тяге в штрафную; другой был не столь быстр, зато обладал потрясающий техникой и видением поля. И худой был как щепка. Кажется, даже ещё тоньше, чем второй, который после «Кадета» ушёл в «Дамм», кажется, а года через два – в «Эспаньол». До категории «Juvenil» и вовсе дошли только мы двое – я да скромняга-латераль. Может, только из-за него я сейчас не играю на правом фланге защиты, а занимаю место в центре. Ближе к правому флангу. Так проще. Да и долговязого рядом видеть привычнее: знаю, что не потеряется.

Тогда меня куда больше беспокоил тот факт, что ни один детский тренер не рассматривал меня как потенциального игрока основного состава, будущего оплота обороны первой «Барсы» и национальной сборной. Я чувствовал дикое разочарование буквально на физическом уровне, кожей ощущал недоверие очередного наставника. На тренировках они смотрели не на меня, а сквозь меня, задумчиво шевелили бровями и что-то шептали себе под нос – и, хоть следующий сезон я неизменно начинал в следующей категории, выражение лица каждого следующего тренера было даже более задумчивым и непонятным, чем у предыдущего. Пока некоторые игроки перескакивали из «кадетов» прямиком в «Хувениль А», мне был уготован год практики в куда менее солидном «Хувениле Б». Не в пример, допустим, одному нашему пареньку, шустрому и техничному, но с неизменной ленцой во всех движениях на поле. У паренька имелся бразильский папаша, в прошлом какой-то известный футболист, и уж этот знаменитый пройдоха наверняка обеспечил вальяжному наследнику место в первой команде – такой и без мыла куда хочешь залезет. Сынок, хоть и имел бразильский паспорт, имел в планах выступать за сборную Испании, и, следует признать, к цели шёл уверенно – вечно поджатые губы и хмурый взгляд исподлобья тут же уходили, как только он получал мяч. Плечи его расправлялись, взгляд светлел, и в такой момент от него можно было ждать фантастической передачи; пасы у него, конечно, были совершенно изумительными. И вот он в свои шестнадцать лет уже дебютировал за «Барселону Б», я смиренно ждал перевода в следующий «Хувениль». 

«Всё будет, но не сразу», – пообещал мне очередной тренер. Я и без него знал, что всё ещё впереди, но после этих слов стало как-то не по себе. «Инфантиль А», лучшая команда всего филиала 2005-го года (со мной в роли капитана, смею заметить), ныне распалась, разошлась по категориям: кто-то с высоко поднятой головой зашагал прямиком в «Барсу Б», другие счастливчики отправились на огранку в «Хувениль А», капитан же «золотого поколения» отсеялся в куда менее престижный «Хувениль Б». Спасибо, в «Эспаньол» не отправили. Впрочем, повода я не давал. 

Год спустя тренерам необходимо было решать, переводить ли меня в следующий «Хувениль» или вежливо попросить из клуба; к счастью, был выбран первый вариант. Я бы не допустил иного развития событий: весь прошедший год я только и делал, что доказывал руководящему составу – мол, этот нам ещё пригодится. 

В возрасте семнадцати лет я оказался в команде, способной свернуть горы (разумеется, в своей возрастной категории). Никто и не ожидал, что мы настолько сыграемся между собой, что добрую половину состава будут тут же прочить в старшую «Барселону». И это при том, что дефицита игроков в первой команде не было – по итогам сезона старшие товарищи выиграли лигу и завоевали два кубка. Один – испанский, то бишь королевский, а другой, ни много ни мало – европейских чемпионов. Мы тогда, конечно, все на ушах стояли. На минуту, это были только третьи большие уши клуба за всю историю, а первые были завоёваны ещё в те времена, когда я своё имя не с первого раза выговаривал. Мы безумно хотели попасть в первую команду – и отчётливо понимали, что в этой обители чемпионов нам пока делать нечего. Не доросли. Не заслужили. 

Но был на том Олимпе и тот, кому, по всей видимости, была небезразлична судьба кантеранос. Тренер. Элегантный, честолюбивый, уверенный в себе. Нашу банду только-только перевели в «Барселону Б», а он уже тут как тут. Представь себе: мы пришли на первую тренировку, а он уже на поле. Стоит. Ждёт нас. Улыбается. Мы подходим, немного робея, и он начинает говорить. Говорит, мол, что двери в первую команду открыты, только и ждут, что кто-то решится пройти; что все мы имеем одинаковые шансы и он будет смотреть за тем, как мы играем – чтобы, значит, взять лучших на «Камп Ноу». И при этом нет-нет, а посматривает в мою сторону. И я знаю: он помнит меня, наблюдал, как я играю за младшие категории. Рассчитывает, значит. Видит перспективу. 

Ух, как мы тогда стали работать, как же мы пахали на тренировках!.. Показалось, каждый тотчас поверил, что ещё буквально пара недель, и он будет играть бок о бок с теми, кто совсем недавно завоевал сотый трофей в истории клуба. И вдруг, представляешь, в самом деле, – приходит второй раз тренер и говорит, что возьмёт народ на предсезонную подготовку. Защитники, мол, ему нужны. И забирает с собой здоровяка, который уже второй год в команде, и левоногого, стало быть, блондина, которому едва семнадцать лет исполнилось. А меня – не берёт. Всех возьму, а тебя не возьму. 

Тогда я, признаюсь, был готов землю грызть, только чтобы оказаться в первой команде. Хотя бы на предсезонке. Но грызть ничего не потребовалось – предсезонка в любом случае осталась без меня. Это было обидно, и несправедливо, и ещё раз дико обидно. Как будто это не я доказывал на каждой тренировке, что готов для игры с высокими ставками. Как будто не я в каждом матче вёл команду за собой, даже когда не ладились дела. Как будто это делали те самые блондин или шкаф, которые сейчас путешествуют в турне по Америке. Я не сомневался – Лос-Анджелес от меня никуда не денется, и пресловутое время моё когда-нибудь придёт, но мне-то хотелось всего и сразу. Из всех благ я получил лишь полчаса игрового времени в кубке имени основателя клуба, после чего всю талантливую молодёжь в нашем лице отправили обратно в филиал. Видимо, не впечатлились, или же просто не рискнули поставить на вчерашних хувенильцев. Скорее всего, на месте тренера я поступил бы так же. Но уж точно не покупал бы за баснословные для защитника деньги длинноволосого кудряша из чемпионата, о существовании которого я слышал от силы два раза. Лучше бы уж взяли нашего здоровяка. 

В тот год я впервые столкнулся с таким неведомым доселе понятием, как конкуренция за место в основном составе. В младших категориях я такого явления не замечал: капитан не выходил на поле лишь в самых редких случаях, и ни разу это не было связано с недоверием тренера к первому защитнику своему. А тогда, в первом сезоне за «Барсу Б» (которую переименовали на днях в «Барсу Атлетик» – до сих пор не понял, кому это было нужно), тогда меня вполне мог подсидеть какой-нибудь старожил или молодняк едва ли не из «Кадета». Но я с первых матчей работал на поле за четверых – считай, за всю защитную линию, даром что носил на спине четвёртый номер. И никто меня, конечно, не посадил в запас, и в аренду я тоже не ушёл. С новым тренером и боевыми товарищами мы поднимали «Барсу Атлетик» в «Сегунду А». 

продолжение следует...