О гениях, величии, волке из «Красной Шапочки» и выборе

30.3.2014, 00:21

Гений – хоть и простое, но довольно нечеткое понятие, потому что оно основано не на точном измерении, а на субъективной умозрительной оценке. Это и здорово, я бы, например, сделался частично несчастным, если бы гениальность или вообще талантливость начали бы определять по приборам и записывать их как циферки в столбиках. Не то, чтобы это было не полезно, скорее наоборот, но не будет в этом ничего таинственного и чудесного, ничего красивого, понимаете? А ведь научатся же, научатся… но наука с ними. Я хотел поговорить о другом.

Гениальность – это качество человеческого ума, а не чего-либо еще. И если бы мы сегодня говорили о гениальности относительно людей, которые заняты в чистом умственном труде, нам бы и не понадобилась эта оговорка, на некоторый взгляд даже очевидная. Но мы говорим о футболе. А футбол состоит не только из ума, но и из тела, то есть физики человека, и потому это напоминание крайне важно. Футбол еще достаточно интеллектуальный вид спорта, чтобы понятие гениальности в нем могло существовать. Допустим, неигровые виды спорта, может быть, за самым редким исключением (хотя я это сказал скорее на всякий случай), уже лишены такой чести. Поднять большой вес, быстро пробежать или проплыть, высоко или далеко прыгнуть и т.п. – все это, безусловно, требует значительного интеллекта, чтобы чувствовать свой организм, понимать закономерности его совершенствования, постигать технику исполнения упражнения и сообразовывать все это вместе, но все-таки используемые значения этого интеллекта здесь не настолько высоки, чтобы можно было заводить речь о гениальности. Почти полностью эти виды спорта основываются на силе духа и физических способностях, и они просто не позволяют спортсмену проявить в себе свою гениальность, какой бы развитой личностью не был этот спортсмен в своей жизни, как, например, многие наши тяжелоатлеты. В этих видах спорта характер выступления чрезвычайно прям и безотклонителен, и он не предполагает никакой свободы и творчества – а именно только в свободной и творческой среде гений может родиться и существовать.

В общем, быстро бегать – это не гениально; это быстро. Гениально – это вообще не бегать, а сделать так, чтобы за тебя бегали другие.

Но в сложных коллективных играх, коей является и футбол, уже все по-другому. Здесь продолжает оставаться важным физиологическая готовность, но здесь очень сильно возрастает роль и удельный вес мышления, и даже уже тяжело определить, что же из них важнее. Вот исходя из этого, из этой двойственности природы футбола или даже тройственности, если принимать во внимание ту же волю, силу духа, и нужно уже отсеивать в избранный сосуд гениев футбола. Во-первых, нельзя всех подряд больших игроков называть великими. А, во-вторых, не всякий великий игрок есть гений. Потому что большим или великим игроком можно стать за счет особенных физических данных, простого упорного труда, сильного стремления и всего лишь какого-нибудь таланта. А для того, чтобы стать не потенциальным, а настоящим гением какого-нибудь и даже большого таланта будет мало – для этого ко всему прочему и требуется талант и ум выдающийся, гений, заложенный в тебе еще где-то до рождения на белый свет. И так как мы уже выяснили, что гений – это выдающийся талант исключительно интеллектуального свойства, а не какого-либо еще, то и гениями-футболистами являются те, кто наделен именно таким даром.

Но сначала нужно ясно себе видеть, в чем умственное может воплощаться на поле. В общем, это и так понятно – умственное проявляется в принятии решений, как таковом. Пасы ли это, удары, обводка, чтение игры и отбор мяча – любые принятия решений во время игры есть умственное. Возьмем хотя бы ту же обводку: обводка обводке рознь. В ней нужно разделять ловкость ног и могущество ума. Ловкость ног вам продемонстрируют и уличные трюкачи, да так, что и первые звезды большого футбола такого не смогут повторить; – но все это само по себе лишь обертка, макияж, показуха. Она крикливая и яркая снаружи и многим за это кажется красивой, но пустое ее применение, без ценной внутренней начинки, – есть самое большое надругательство над истинною красотой. В обводке нужно видеть игру ума, а не ног, ноги лишь средства: потому, например, праздное махание ногами перед мячом не содержит в себе никакого ума, а лишь циркачество, и как следствие, не может быть там никакой гениальности; а вот мелкие, едва заметные движения корпусом, без всяких соприкосновений управляющие соперником и словно какой-то магнетической силой толкающие его тело в ложную сторону или прямо валящие его на землю, необычное мышление в движении с мячом, исполненное тонкой ногою и застающее соперника врасплох – вот это подлинная сила разума.

Читатель, особенно смекалистый и внимательный, верно, уже догадался к чему все это клонится, и потому вопрос о том, кого же можно называть гениями в современном футболе, уже бессмысленно откладывать далее. Но не думайте, что вы уже все поняли и что с автором уже все ясно – не зря ведь ему пришел в голову такой чудной заголовок.

Итак, могу сказать, что по моему личному мнению сегодня в футбол играют три-четыре гения. Почему так неопределенно? Потому что в трех я уверен, а в четвертом скорее уверен, но все же не так, как в первых трех. Эти однозначные три, как бы больно – я понимаю, это не звучало для болельщиков мадридского «Реала», играют в «Барселоне». Думаю, что мне даже не стоит называть их имен, иначе что это за гении, о которых не может догадаться читатель? Четвертый, к которому у меня пока нет полной убежденности, играет в «Ювентусе». И снова вы поняли о ком идет речь – видите, как, оказывается, у нас одинаковы мысли.

Много это или мало: три-четыре в одно время? Да не имеет это значения. Это просто так есть, а остальные вопросы уже растворяются в воздухе. Одно хочу сказать – если вы думаете, что мы сейчас переживаем обычное для футбола время, то вы сильно ошибаетесь. Я вам замечу только про три подряд крупных турнира сборной Испании, но наше время далеко не заканчивается одною этой необычностью.

Есть еще один игрок в мадридском «Реале», который является великим, но не является гением. И здесь самое время разъяснить про эти понятия. По моему видению, есть три уровня игроков, которые следует выделять и, что еще более важно, – разграничивать. Первый – это игроки большие, которые в своей эпохе такими выглядят. Второй – игроки великие или выдающиеся, которые выглядят большими на фоне всей истории футбола. Все же относительно и познается в сравнении. Представьте себе линейку, лежащую горизонтально на боку, пусть она будет иметь приличную ширину ребра, наподобие физкультурного метра. Представьте, что это история футбола, то есть с правой стороны она будет все время расти, но это не важно. Вот вы, допустим, близко смотрите на какой-нибудь отрезок этой линейки, то есть на какой-нибудь период в истории игры, и видите на толстом ребре насыпной слой какой-то вечной материи – это сухой остаток выступлений, достижений, заслуг, в общем той футбольной силы, которую игроки явили в свое время. Общий уровень этого слоя ровен и плотен, но немного присмотревшись, вы заметите там отчетливые, обособленные бугорки и холмы, стоящие выше этого общего слоя – это большие игроки. Переведя взгляд на другой отрезок этой линейки, вы увидите ровно то же самое, но кроме всего прочего, будет там еще и одна настоящая гора, которая особняком будет возвышаться над всеми; она будет такая большая, что вам захочется даже отпрянуть и посмотреть на все более издалека, таким образом окидывая взором сразу всю линейку, – и, к вашему изумлению, вы будете продолжать видеть эту гору даже на таком расстоянии; но кроме нее вы будете видеть еще некоторое количество подобных гор, тоже неодинаковых по высоте, выросших совсем на других отрезках линейки, подчас и рядом друг с другом. Это и будут великие игроки, выдающиеся – то есть те, что выдаются за пределы своей эпохи и поднимаются до уровня, на котором их можно увидеть даже разглядывая всю эту растущую линейку целиком.

Остались третьи – гении. Знаете, гении могут и не быть великими, потому что для того, чтобы оказать своей гениальностью великое влияние на игру, они еще должны иметь, по меньшей мере, определенную физическую форму и навыки, а также великую волю, чтобы в главное время решать судьбу игры. Но в то же время и великие игроки не всегда являются гениями. Из-за тех же условий – далеко не только интеллект дает игроку преимущество и футбольную силу. Что говорить, если даже в шахматах, игре исключительно мысленной и не обремененной ничем другим, кроме шевеления извилинами, даже не всех выдающихся гроссмейстеров называют гениями – вот так. Труд, в том числе, разумеется, и умственный, целеустремленность – вот великие вещи априори, а вот без труда, как известно, напротив – не выловишь и рыбку из пруда, будь ты хоть Леонардо да Винчи.

Но все же, как правило, гений становится великим, потому что чаще всего гениальность ему ниспосылается не одна, а сопряженная с этим сильным духом, трудолюбием и целеустремленностью, а если и нет, то безнадежно ленивые и слабые гении нам просто неизвестны – так сделаем вид, что их и не существует. И на нашей линейке некоторые гении могут скрываться за не слишком высокими горами, их даже можно не увидеть на общем плане, но в то же время самые высокие горы, которые есть на этой линейке, принадлежат гениям. Они достигли там тех высот, до которых никто кроме них просто не способен дотянуться.

И после всего вышесказанного, у каждого из этих трех, я хочу сказать, величие и гений шагают в ногу. Про четвертого я тоже могу так сказать, ведь как в гениальности его у меня нет полной и окончательной уверенности, так и в его величии. Хотя нога гения в его случае все же ступает впереди. Если я готов согласится с его гениальностью, то великим все же назвать я его не могу – ну не выдается он все-таки из своей эпохи, я бы даже сам этого хотел, но нет этого… очень малому количеству во всей истории это вообще покоряется, вот это важно понимать. Но нет здесь большого расстройства на самом деле. Я приведу всего лишь один пример – Сократес. Нижняя губа моя прямо так и прижимается к верхнему ряду зубов, чтобы назвать его великим, но овладеваю я своими устами – не для того я писал тот абзац про линейку. Следует разграничивать. Если мы будем каждого игрока, который затрагивает наше сердце, называть великим, то это слово просто обесценится и потеряет свой смысл; величие – это не эмоциональное отношение к игроку, а объективная характеристика. Он, этот бразильский доктор футбольных наук, безусловный гений, но великим он не стал, в том числе и потому, что даже гениям нужно играть в футбол не только пешком. И, собственно, что я хочу сказать – этому, который из «Ювентуса», наверное, не будет печально стоять в одном ряду с таким, например, человеком, да при том еще, что выиграл он больше, и он может даже чувствовать какой-то запас преимущества над ним (хотя о чем это я? он ведь это даже не прочитает, не говоря уже о том, чтобы согласиться со сказанным).

А теперь мы и вернемся к нашему молодому человеку из «Реала». Да, он велик. Сильно или несильно, но он выходит за пределы своего времени. Даже уже почти в следующую секунду. А по окончании своей карьеры – так это даже не обсуждается. Его заслуги, его достижения, показатели возвышают его над своим временем так же, как его возвышает над защитниками его эпический прыжок. О, да – он, вероятно, самый идеальный атлет за многолетнюю историю футбола, идеальный завершитель атак с идеальной техникой, ударом с обеих ног и сверхскоростью. Его величие подтверждается также и тем, что он противостоит этой троице из «Барселоны», не сам, конечно, а с друзьями – но мы говорим сейчас о фоне, на котором он выступает и смотрится. Одно дело – фон посредственный и не выдающийся, другое дело – такой, какой есть сейчас.

Ему от природы дано многое. Ему, в первую очередь, было дано тело, из которого можно было слепить выдающееся атлетическое сооружение. Ему был дан ум, чтобы он стал не просто отличным легкоатлетом, а выдающимся футболистом. В нем стержнем сидит стремление к идеалу и первенству, из которого растет его трудолюбие. И он каждый день совершенствуясь, трудясь упорнее всех остальных партнеров, сжигая любые намеки на жир, наращивая более выносливые и сильные мышцы, все более повышая свою космическую скорость и возвышая восхитительный прыжок, делая свои удары все сильнее и точнее, а реализацию моментов все безотказнее, как на конвейере, – он создавал того, кого вы все знаете.

У него большой футбольный интеллект и, возможно, он мог бы быть гением… только, понимаете, какой тут интересный поворот. Все, что создается, сооружается, оно ведь имеет в себе какой-то смысл, оно ведь для чего-то сооружается, оно ведь должно использоваться. Помните, как там Красная Шапочка спрашивает:

 – Бабушка, а зачем тебе такие большие уши?

– А это чтоб лучше тебя слышать, внученька.

– А зачем тебе такие большие глаза?

– А это чтоб лучше тебя видеть.

– А зачем тебе такие большие зубы?

 – А это, чтобы быстрее тебя съесть!

И в самом деле. Зачем волку эти зубы, если не для того, чтобы поудобнее да порезвее съесть бедную внученьку. Зачем его природа наградила такими ушами, глазами, зубами, кроме как для того, чтобы быть хищником? И есть ли у волка выбор им не быть после этого? Есть ли у него возможность быть не волком, и не рвать зубами то, что он может этими зубами рвать?

Зачем ему такие большие ноги? А зачем ему такое накачанное и готовое к любым испытаниям тело и такой дальнобойный удар? Зачем он создавал из своего тела атлетический шедевр и делал все то, что я написал выше? Уж не для того, чтобы играть в шахматы… Теперь уже само тело будет ему сопротивляться. Теперь ведь уже и кровь сама, без принуждения и напоминания, приливает и заполняет те органы и места в тех количествах, в которых привыкла, и рождает в тебе соответствующие желания: бежать, думать… или кушать – смотря, что вы качаете.

Он уже где-то сам стал пленником своих шикарных ног, которыми он любуется и хвастается после гола, своего безукоризненного тела, своих убийственных ударов. Он, может быть, и рад бы заплести какой-нибудь головокружительный розыгрыш, одним неожиданным, неслыханным решением, пасом оставить не у дел всех, искусно обмануть защитников и тонко их обыграть, но не успевает – его тело уже его несет, глаза ищут цель, нога приводится в боевую готовность и следует выстрел…

Он сам выбрал не быть гением, понимаете. Он выбрал быть машиной, техничной, но машиной, часто прямолинейной и примитивной и очень редко творчески нестандартной и утонченной. А гений – это именно могучая и всесильная оригинальность и изящность, которые отвечают двум главным качествам ума – глубине и тонкости. Он же вместо изящности выбрал внешнюю эффектность, а оригинальности предпочел усовершенствование шаблонов.

Он помешан на совершенствовании, но он не понимает, что для того, чтобы быть гением, идеальным быть недостаточно. Это совсем другой путь. 

Но, с другой стороны, кто знает, заложены ли в нем действительно эти гениальные задатки. В конце концов, если они не барабанят в дверь твоему сознанию, и не сообщают тебе нужные вкусы и направления, может быть, это и значит, что просто нечему барабанить? Или… барабанит что-то другое? У выбора ведь тоже есть какие-то причины, выбор ведь тоже что-то определяет…

Другой вопрос, что выбор определяет все.

Поделитесь в социальных сетях:

Комментарии:


Персоны ФК Барселона в новостях


Наша группа Вконтакте
Лента новостей: